Шесть зелёных поясов. Как в Саяно-Шушенском заповеднике живут ирбисы, кабарга и северные олени

Сибирская горная тайга здесь граничит с каменистыми степями Центральной Азии, реки стекают в Енисей, по их берегам пасутся маралы и козероги. В кедровых лесах скрываются соболи и медведи, среди горных уступов прячутся снежные барсы. А людей практически нет, кроме тех, кто присматривает за тем, чтобы дикие места оставались в первозданном состоянии.

Где не ступала нога человека

Чтобы добраться до 1-го кордона заповедника, надо сначала доехать до Шушенского, от него проехать 100 км на автомобиле или автобусе, а потом 100 км на катере по воде. Территория занимает 390 368 га, охватывая всё разнообразие лесов, типичных для гор Южной Сибири. С 1985 года Саяно-Шушенский заповедник входит в список биосферных резерватов ЮНЕСКО. Флора и фауна здесь богатая и разнообразная: в горно-степных угодьях охотятся манулы и снежные барсы, по сибирским лесам рыщут волки и росомахи, на границе таёжной и гольцовой зон обитают типичные виды Заполярья — тундряная и белая куропатки, а также лесной северный олень.

«Популяция северного оленя у нас небольшая — около 30 особей. Это уязвимый вид, он занесён в Красную книгу РФ. В 2020 году благодаря гранту РГО мы реализовали проект, посвящённый изучению этих малочисленных копытных. Обследовали места их обитания, установили фотоловушки. Группировка живёт обособленно — у них нет возможности мигрировать и скрещиваться с другими северными оленями, потому что на пути лежит водохранилище. Дикие животные, живущие на его левом берегу, не могут перебраться на правый — за исключением волков, которые уверенно чувствуют себя на льду. Для копытных же выход на лёд равносилен смерти. Именно поэтому один из способов охоты волков — выгнать добычу на лёд, где она беззащитна. Несмотря на изолированность и малочисленность группировки, мы каждый год фиксируем прирост – олени успешно размножаются и растят молодняк», – комментирует директор Саяно-Шушенского заповедника Геннадий Киселев.

На территории Саяно-Шушенского заповедника зарегистрировано:

• 1126 видов сосудистых растений;
• 359 видов мхов;
• 353 вида лишайников;
• 364 вида грибов.

Из них 14 видов занесены в Красную книгу Российской Федерации, 98 видов — в Красную книгу Красноярского края, 75 видов отнесены к реликтовым формам, 13 видов являются эндемиками Западного Саяна.

В заповеднике зафиксирован:

• 61 вид млекопитающих;
• 260 видов птиц;
• 6 видов пресмыкающихся;
• 3 вида земноводных;
• 21 вид рыб;
• 777 видов насекомых.

Три редких вида крупных млекопитающих занесены в Красную книгу РФ: снежный барс, манул, лесной северный олень.

Невидимый зверь

Снежный барс — ирбис — настолько скрытен, что долгое время местные народы считали его невидимым. Дикие кошки, приспособившиеся выживать в неуютных высокогорьях, не любят публичности — в начале существования заповедника за двадцать лет удалось встретиться с ними воочию всего 7 раз. Первые следы ирбисов зоолог Борис Завацкий обнаружил в феврале 1978 года, а сфотографировать этого зверя удалось только 23 февраля 2008 года, после установки фотоловушек. Это были первые российские снимки снежного барса в естественной среде обитания.

 Увы, привычка прятаться не спасает зверя от браконьеров, вид находится под угрозой исчезновения и занесён в Красные книги всех рангов. Несмотря на старания по сохранению ирбисов, с 2013 года численность этих редких кошек в Алтае-Саянском экорегионе стремительно сокращалась.

«Некоторые учёные считают, что ситуация с численностью снежного барса в России стабилизировалась. Но они основывают свои выводы на наблюдениях за группировкой ирбисов, которая живёт на границе с Монголией, где этих животных гораздо больше, чем у нас. Стабильность численности ирбисов поддерживается именно за счёт монгольской группировки. Раньше в России было примерно пять-шесть других группировок снежного барса, располагавшихся вдалеке от границы, на расстоянии около 300–500 км друг от друга. Сейчас они почти исчезли. Восстановить популяцию за счёт монгольских «родичей» эти ирбисы не могут — слишком большие расстояния, слишком много поселений людей, чтобы добраться друг до друга. К сожалению, скотоводы барса не жалуют — у местных народностей он всегда пользовался дурной славой, поскольку пробирался в кошары и резал овец хуже волка», – говорит Геннадий Киселев.

Ирбисы страдают от петельного лова кабарги. Спрос на струю кабарги нанёс серьёзный удар и по группировке, обитающей в Саяно-Шушенском заповеднике. Самка попала в браконьерскую петлю, была ранена и погибла. Котята, оставшиеся без матери, тоже были обречены. К 2017 году в заповеднике постоянно регистрировали только самца по кличке Ихтиандр. Одна из самых крупных и изученных группировок снежного барса в России практически прекратила своё существование.

 «Самка – основоположник ядра группировки, в случае её гибели всегда возникают проблемы», – поясняет Геннадий Киселёв. В 2018–2019 годах в рамках программы «Снежный барс – живой символ Западного Саяна» при поддержке Русского географического общества в Саяно-Шушенский заповедник привезли двух ирбисов из Таджикистана. В 2020 году самка, выпущенная на территорию заповедника годом раньше, принесла двух котят.

«С этими барсами получился небольшой казус, – делится директор заповедника. – Президент Таджикистана Эмомали Рахмон пообещал Владимиру Путину передать в Россию самку ирбиса. Когда зверь к нам приехал, мы сразу отправили его на карантин в зоопарк «Роев ручей». Через 40 дней перевезли в наш вольер — надо было надеть на него радиоошейник. Обездвижили и только тут выяснили, что получили не самку, а самца. Что делать? Выпустили. Конечно, конкуренция за территорию у них с Ихтиандром вышла жёсткая — барсы вообще друг с другом сурово разбираются, это типично для кошек. Наш победил, остался на своих угодьях, новый самец тоже нашёл себе подходящий участок. А самки так и нет. Но буквально через несколько месяцев Таджикистан направил второго ирбиса — тут уж мы сразу проверили, чтобы это была самочка, мы её Таджичкой называем. Она обосновалась неподалёку от вольера, где проходила период адаптации, и прекрасно себя чувствует».

Программа транслокации снежных барсов на данный момент уникальна, никто раньше подобного не делал. Опыт оказался успешным. Условия для жизни ирбисов в заповеднике можно назвать идеальными: изобильная кормовая база, сведённый к нулю фактор беспокойства, подходящие для барсов укрытия и незначительная высота снежного покрова. Горы в Саяно-Шушенском заповеднике небольшие – обычно ирбисы обитают на высотах свыше 3000 м, здесь же – от 540 до 1200 м над уровнем моря. Скалы и пещеры тут вполне комфортны для снежных кошек. «Благодаря этим укрытиям им удобно охотиться – ирбисы не преследуют жертву, а караулят её в засаде, – объясняет Геннадий Киселёв. – Котята тоже хорошо себя чувствуют. В заповеднике большая численность козерогов – они составляют основу кормовой базы барса. Их козлята, равно как и детёныши кабарги и других копытных, рождаются весной, одновременно с котятами. Подрастая, малыши учатся добывать себе пропитание – молодняк поймать легче, чем опытных матёрых животных. Сейчас они будут расти, становиться более активными, надеемся, станут чаще попадать в кадры фотоловушек. Будем наблюдать».

 Вторая самка из Таджикистана поселилась в «Роевом ручье».

«Позже нам предложили забрать раненую самочку, и мы согласились. Рана оказалась очень серьёзной – в капкане пострадала ступня левой лапы, она была вывернута, торчали кости. В естественных условиях кошечка бы не выжила. К счастью, в «Роевом ручье» современное техническое оснащение и блестящие специалисты. Ирбису сделали операцию, которая прошла успешно. Увы, пришлось ампутировать часть лапы, поэтому в природу выпускать животное нельзя. Но это молодая самочка, перспективная для получения потомства. Сейчас мы ведём переговоры о том, чтобы нам предоставили ещё по паре самок и самцов — хотим создать Центр разведения и реинтродукции снежного барса. Можно было бы получать потомство в неволе, способствовать обучению котят навыкам охоты и выживания в дикой природе и выпускать их на территорию заповедника. Конечно, это дорогостоящий проект, но нас поддерживает правительство Красноярского края, они готовы выделить средства для расширения адаптационных вольеров, установки видеокамер для наблюдения за кошками, взять на себя их содержание. Опыт реализации подобного проекта в России есть — на Кавказе уже несколько лет живут выращенные в Центре реинтродукции переднеазиатские леопарды — почему бы не реализовать аналогичный проект с ирбисами?», – объясняет Геннадий Викторович.

В петле

«Мало поддерживать численность редких видов, нужно ещё не допустить нелегальную охоту на охраняемых территориях. Когда-то браконьеров привлекала возможность добыть соболя – именно ради защиты этого ценного зверя и был изначально создан Саяно-Шушенский заповедник. Сейчас спрос и цены на соболя падают, охотники переключились на добычу кабарги, мускусная железа которой пользуется большим спросом на чёрном рынке. «Каждая струя кабарги стоит от 30 000 до 40 000 рублей, весит же всего 30 г. Браконьер поймал десять животных и получил изрядный доход», – делится деталями Геннадий Киселёв.

Но петля не выбирает жертву – в ловушку может попасть любое животное. А ведь один браконьер устанавливает десятки таких петель. В результате достаточно трёх-четырёх преступников, чтобы полностью уничтожить всю кропотливую работу по восстановлению снежных барсов. Чтобы не допустить этого, сотрудники заповедника – государственные инспекторы оперативной группы и кордонной службы – и жарким летом, и в суровые сибирские зимы патрулируют территорию, чтобы убрать орудия браконьерского лова и поймать самих злоумышленников.

«Задача кордонной службы – следить за соблюдением пропускного режима и поддерживать жизнеспособность опорных пунктов в отдалённых местностях, у нас их пять. Туда заезжают и научные сотрудники, и инспекторы-оперативники. Также работники кордонов совершают обходы по окрестностям, но большие площади заповедника обследовать не могут. Этим занимаются оперативные группы от трёх человек. Они уходят надолго, минимум на 15 дней, а то и на месяц. В зависимости от территории и времени года используют пеший или конный метод патрулирования – у нас есть свои кони. Иногда отправляются на катерах по водохранилищу, в зимний период используют снегоходную технику – проникают по отдельным речкам в глубь территории, а там уже пешими маршрутами или на лыжах», – рассказывает Геннадий Киселев.

Прежде чем отправить оперативников в рейд, нужно просчитать предположительные возможности и маршруты браконьеров – в какой местности они могут появиться, где наибольшая плотность животных, на которых они охотятся. В данный момент основной объект браконьерского промысла – это кабарга, поэтому инспекторы едут на территории, где этот вид наиболее многочислен, и обследуют звериные тропы в поисках петель. Самих нарушителей обнаружить сложнее.

«Как правило, это крепкие, опытные люди, знающие местность и тайгу. Такой браконьер берёт с собой спальный мешок, маленький котелок, немножко соли, сахара и десяток петель. Больше ему ничего не надо – под каждым деревом у него кров и дом. Как-то мы лет пять выслеживали такого – знали про его существование, но не могли поймать, очень скрытный был. В итоге задержали, при нём было несколько желёз кабарги, чего уже достаточно для возбуждения уголовного дела. Мало того, он порубил много деревьев, что тоже наказуемо, – даже начал строить потайную избушку прямо в заповеднике. Плюс ко всему у него обнаружили наркотики – в сочетании всё это потянуло на тюремный срок», – Геннадий Киселёв, директор Саяно-Шушенского заповедника.

Но чаще дело ограничивается штрафами. Как бы ни были велики суммы, браконьеры не отказываются от своей деятельности – сменить образ жизни они не могут. У заповедника же не хватает людей, да и с техническим обеспечением всё непросто. Какие-то финансовые проблемы удаётся решить своими силами, порой помогают гранты – несколько лет назад средства на обмундирование инспекторов выделило РГО. Однако со временем всё приходит в негодность. «Мы уже в течение пяти лет не обновляли технические средства – лодочные моторы, снегоходную технику, автомобили, катера, – отмечает директор заповедника. – А у нас очень агрессивная среда эксплуатации, поддерживать технику в рабочем состоянии сложно. Даже одежда, которая по нормативам выдаётся на два года, превращается в лохмотья после нескольких рейдов в горы».

Всё это осложняет работу оперативников. Правда, порой им на помощь приходит сама природа. «Был у нас один браконьер, который хвастался: мол, никогда меня не поймаете, – вспоминает Геннадий Киселёв. – Ловили, штрафовали на большие суммы – порядка 700 000 рублей, он всё равно продолжал свою деятельность. А как-то весной решил перейти горную речку в заповеднике. Поскользнулся, упал и ударился головой о камень – насмерть. И это не единственный подобный случай».

Постепенно спрос на струю кабарги уменьшается – власти ужесточили контроль на границах, переправлять контрабандный товар всё тяжелее. Возможно, со временем ситуация с браконьерством станет не такой острой – старых охотников становится всё меньше, а молодёжь предпочитает другие способы заработка. Но пока у инспекторов заповедника работы более чем достаточно.

Мы с тобой одной крови

Важная часть работы – мероприятия, призванные объяснить, насколько важно бережное отношение к природе. Заповедник организует тематические праздники, фотовыставки и кинопоказы. Как ни странно, зачастую люди попросту не понимают, зачем нужны особо охраняемые природные территории.

«Когда я работал директором заповедника «Хакасский», ко мне как-то пришёл один из представителей городской администрации и начал предъявлять претензии. Якобы мы изъяли у малочисленного народа территорию, на которой находится энное количество кубометров пиломатериала, тонн мяса и рыбы. И он такой не один – многие считают, что в сложной экономической ситуации мы не даём людям использовать природные ресурсы. Не понимают значимость заповедных территорий, не думают на перспективу. Увы, на сегодняшний день экология ухудшается, и для поддержания баланса такие островки дикой природы необходимы. К счастью, государство это понимает и поддерживает», – Геннадий Киселёв, директор Саяно-Шушенского заповедника.

Помимо лекций, форумов, конкурсов и экоуроков для школьников и взрослых, заповедник занимается развитием экологического туризма. На данный момент действуют два комбинированных маршрута – «Северный форпост» и «По Саянскому каньону». Такие познавательные путешествия знакомят людей с заповедной деятельностью, в частности с работой научных сотрудников и государственных инспекторов. Полномасштабное развитие экотуризма на данный момент, к сожалению, невозможно из-за особенностей территории.

«Нам нет необходимости пускать людей в сам заповедник – что на левом берегу водохранилища, что на правом природа равнозначна, – рассуждает Геннадий Киселёв. – И на правом берегу, напротив заповедника, у нас есть достаточно комфортабельная туристическая инфраструктура. А по пути туда туристы с воды могут любоваться дикими животными на левом берегу – туда часто выходят и козероги, и кабарга, и маралы. Наша проблема – доставка людей на территорию. Старые технические средства не соответствуют современным требованиям безопасности. Раньше мы пользовались катером, вмещавшим до десяти человек, сейчас не можем это сделать. Необходимо развивать транспортную инфраструктуру, обновлять технические средства».

Возможно, со временем эту задачу удастся решить, и постепенно люди поймут, что без заповедников даже самые богатые природные ресурсы могут закончиться неожиданно быстро. А пока работники заповедника выполняют свою главную задачу – делают всё, чтобы сохранить его в нетронутом виде.

Само слово «заповедник» показывает, что дело должно быть поставлено на твёрдую почву и должно вестись непрерывно и длительно. Если заповедник хоть на один год обратится в «незаповедник», то всё пропало. В другой раз на том же месте заповедника не основать…

Источник: официальный сайт Русского географического общества

17 апреля 2021